Рождаясь, человек реализует себя в четырех сферах бытия – социальной, психологической, физической, духовной. Социальный статус семьи новорожденного, его эмоциональные особенности, физические данные, и, наконец, пол – вот те данности, которые формируют судьбу человека. Вместе с тем, каждый человек рождается равным в своих правах с другими людьми. Однако недостаточно провозгласить принцип равных прав, чтобы  равенство стало реальностью. О реальном равенстве мы можем говорить тогда, когда в обществе и семье для каждой и каждого из нас созданы возможности для реализации  нашего духовного потенциала.
На сегодняшний день возможности самореализации и для мужчин, и для женщин ограничены традиционными представлениями о роли женщин и мужчин в обществе и семье. Эти ограничения не единичны, а системны. Мы можем говорить о наличии в обществе женской и мужской социальной групп. Любое деление общества на группы является системой неравенства.
Подобное разделение создалось исторически. Женщина, в силу физиологии, вынашивает, рожает и выкармливает ребенка, мужчина обеспечивает экономическую возможность физиологического воспроизводства. Подобное положение стало основой для формирования самого начального неравенства, потому что связано с разделением труда. Две главные силы здесь – экономика и сексуальность.
Для выстраивания системы неравенства (какого угодно) должен быть мотив (т.е. зачем?) и механизм (т.е. как?). Соответственно, в нашем случае мотив, который  закрепляет женщину в семейной сфере – межпоколенное воспроизводство потомства.
С течением времени положение, когда женщины помещены в сферу семьи, а мужчины принадлежат сфере публичного, закрепилось на уровне социальных институтов. Появился механизм, реализующий схему гендерного неравенства на социально-экономическом уровне.
В чем сегодня выражается неравенство между женщинами и мужчинами на ранке труда в Беларуси?
• Женщины зарабатывают 80% от уровня заработка мужчин.
• Женщины имеют более высокий уровень образования, их больше на уровне главных специалистов, однако на уровне руководителей государственных организаций их 10%, в то время как мужчина – 90%.
• Среди безработных от 15 до 24 лет и от 50 лет и старше существенно преобладают женщины.  
Однако традиционные ценности уже не удовлетворяют потребностям реализации личности женщин и мужчин. Женщины хотят быть более вовлеченными в социальную сферу, многие мужчины хотели бы более активно принимать участие в жизни семьи.
Институт семьи, как главный носитель и потребитель патриархатных ценностей, сегодня в кризисе. Более половины белорусских семей сегодня – это неполные семьи, где основным добытчиком является женщина. На мой взгляд, это яркое свидетельство того, что по-старому белорусские женщины жить не хотят, а по-новому – не знают как.

 

 

Каковы стратегии движения от равенства прав к равенству возможностей?
Существует несколько концепций равенства полов (которые получают свое развитие в стратегиях достижения равенства полов):
• равенство формальное или реальное (фактическое);
• равенство возможностей или равенство результатов.
Первые попытки феминисток проанализировать международные правовые документы, провозглашающие и утверждающие общечеловеческие права и свободы (Всеобщая декларации прав человека и большинство положений Международного Билля о правах) как проблему обозначили то, что эти документы не учитывают и не отражают специфический женский опыт. Подобное положение вещей – прямое следствие того  факта, что «рождены» эти документы и содержащиеся в них трактовки мужчинами.
Чтобы решить эту проблему, была сделана попытка «включить» в концепцию равенства прав женщину, опираясь на принцип абсолютно идентичного обращения. Исходная установка включения была такой: мы (женщины и мужчины) равны, к одинаковым следует относиться одинаково, к  разным – по-разному. Такой подход прост и понятен, он стал первым шагом для многих государств (в том числе и для Беларуси) в реализации формального равенства прав. Однако подобный подход оставляет открытым вопрос – кого мы назовем «разными» и с кем должна в таком случае сравнивать себя женщина, если «мужские» права уже закреплены и защищаются?
Дальнейшие попытки усовершенствования концептуальных подходов породили идею сочетания принципа абсолютно идентичного обращения в сочетании с необходимостью учета специфики особых групп (включение женщин). Но здесь возникает опасность маргинализации этих групп с их специфическим опытом, натурализации различий (сегодня женщины часто упоминаются законодателями в контексте «защита прав женщин, детей и  инвалидов»).
Следующий подход, который можно назвать аналитическим инструментом, опирается в анализе права на то, как реализации тех или иных норм воспроизводит (не воспроизводит) структуру господства (мужчин над женщинами, белых над черными, богатых над бедными – «пол-раса-класс»). Использование такого подхода удерживает нас от попыток обращаться к терминам «одинаковости» или «различия», обращая внимание на то, как правоприменительная практика в реализации той или иной нормы права отразиться на положении определенной группы: останется она или нет в подчиненном положении?
Американская феминистка Лиз Фогель систематизировала существующие стратегии достижения равенства полов, употребив термины «симметристы» и «ассиметристы».
По Лиз Фогель, симметристы – сторонники формального равенства, которые  оправдывают гендерно-нейтральные типы политик, сосредотачивая свое внимание, главным образом, на практике, а не на теории. В рамках симметристкой ориентации можно выделить три основные позиции: ассимиляционизм, андрогиния, безгендерность. Асиммиляционизм считает, что гендер -- это характеристика, которой не следует придавать значения. По мнению ассимиляционистов, к индивидам следует относиться одинаково (принцип идентичного обращения).  Целью андрогинного подхода является преодоление стереотипа работника-мужчины, и внедрение андрогинного прототипа (адаптация рабочих мест под специфические потребности женщин). Безгендерность -- идеальная модель будущего общества, в котором пол индивида практически ничего не значит в формировании ее/его социального опыта.
Ассиметристы  в отличие от симметристов считают позиции равной трактовки слишком упрощенными сопутствующими принципами формального равенства. Основные усилия асимметристок концентрируются на анализе различий, выводимых из гендера. В этой стратегии можно выделить четыре основных подхода: особые права, господство мужчин, приспособление и принятие. Все они оправдывают специальные, часто охранительные, протекционистские в отношении женщин политики.
Концепция особых прав считает, что существуют реальные различия между женщинами и мужчинами – как и в их физиологии -- в их поведении, психологии, моральных установках, поэтому справедливость требует различного отношения к мужчинам и женщинам (эта концепция активно разрабатывалась американской феминисткой-правоведом Вогласт). Однако, как отмечает Лиз Фогель, расширительное толкование особых прав подходит опасно близко к протекционизму традиционного толка.
Центральной идеей концепции господства мужчин является абсолютное неприятие категорий «различия» и «равенства», поскольку оба эти понятия определены мужской властью. Как утверждает Кетрин МакКиннон, «вопрос о равенстве... в основании своем есть вопрос об иерархии, которая — поскольку власть преуспевает в конструировании социального восприятия и социальной реальности — трансформируется в категориальное разграничение, различие».  Феминистки, завязшие в дискуссии об особой трактовке\равной трактовке, неспособны увидеть, что эти две позиции есть «две различные версии мужского стан¬дарта... Если вы видите гендер как иерархию, вы понимаете, что оба варианта— быть такой же, как мужчины или отличаться от них — это просто два способа выбирать мужчин в качестве своего стандарта». Согласно данной концепции, цель – не достижение равенства, а изменение структуры господство-подчинение, и оценка политики и практики должна осуществляться, исходя из того, насколько они сохраняют (усиливают) или разрушают (ослабляют) гендерную иерархию. 
Концепция приспособления предлагает одинаковую трактовку для женщин и мужчин как стандарт политики, но при этом вводит также узко определяемые специальные в отношении женщин меры, отвечающие только физиологическим различиям между полами.
Концепция принятия также предполагает различное отношение к женщинам и мужчинам, когда того требует асимметрия в их жизни, но при этом признает необходимость систематической процедуры определения правомерности и пределов поло-специфических мер.
Концепции формального равенства прав, воплощенные в законодательстве стран, не смогли улучшить положение женщин в той степени, когда можно говорить о реальных изменениях в гендерной структуре общества.
Ассиметристские концепции уходят от формального равенства прав и приближаются к равенству возможностей (равенству результатов). Мне близка концепция достижения гендерного равенства, основанная на осознании господства мужчин и соответствующего изменения этой структуры господства. И если соответствующие изменения произойдут, некоторые модели, которые сегодня кажутся мне нереальными (к примеру, безгендерность), станут восприниматься как сами собой разумеющиеся.

 

 

Как эти подходы реализуются в практике государственного управления?
Беларусь развивает концепцию социально ориентированного государства (welfare state). В большинстве стран Западной Европы концепция реализуется в виде патерналистского отношения к женщине, которое ставит ее в изначально невыгодные условия по сравнению с мужчинами. Норвежская исследовательница Хельга Хенрнес объясняет это тем, что с выходом женщин на рынок труда произошло смещение их зависимости из частной сферы (зависимость от отца, а затем мужа) в сферу публичную, когда роль отца или мужа начинает играть государство. Таким образом, можно сделать вывод, что собственно представленность женщины в сфере труда еще отнюдь не означает принципиальное изменение в ее общественном статусе и положении. Ведь зависимость от «патриарха» сохраняется, при чем она реализуется в более глобальной и, возможно, даже более сложно изменяемой форме.[1]
В европейских исследованиях концепции welfare state разработаны различные модели социально-ориентированного государства. Интересной представляется подход Diane Sainsbury, поскольку в нем содержится не только критика welfare state, но и позитивные возможности этой идеологии.
Diane Sainsbury выделяет три режима гендерной политики, характерных для различных социально-ориентированных государств. При этом критериями для разграничения выступают следующие факторы:
• зависят ли социальные права от семейного положения граждан или же они индивидуализированы;
• кого государство рассматривает в качестве кормильца семьи, а кого в качестве человека, заботящегося о семье (домашняя работа); предполагается ли, что и мужчина и женщина могут выполнять оба вида социальных обязанностей, или же закреплено четкое разграничение;
• позволяет ли государство перекладывать заботу о семье на различные специальные организации, или же забота рассматривается как обязанность самих членов семьи (в частности, женщин) и как неоплачиваемая работа.
• обеспечивает ли государство равный доступ к работе для мужчин и женщин.
На основе этих критериев исследовательница выделяет 3 гендерных режима:
1) Режим «мужчина-кормилец» (male breadwinner regime), основанный на прямом разделении труда между мужчинами и женщинами. Женщинам и мужчинам предписываются различные социальные роли. Замужество и семья дают определенные преимущества и социальные гарантии. Отсутствие семьи и отказ от вступления в брак не поощряются. Мужчинам предписывается содержать семью, взамен на это они получают от государства социальные и налоговые привилегии. Женщины реализуют себя в роли жены, что ослабляет их статус на рынке труда. Их основная обязанность – заботиться о муже и детях в форме неоплачиваемого труда. Незамужние и разведенные женщины остаются социально незащищенными.
2) Режим разделенных ролей (the separate roles regime) сохраняет модель разделения труда между мужчинами и женщинами. Однако, в отличие от предыдущей модели, и мужской труд по материальному обеспечению семьи, и женский труд по заботе о семье считаются равноценными. Поэтому значимость замужества для женщины снижается. Работа по обеспечению заботы о семье становится частично оплачиваемой. Тем не менее, на рынке труда сохраняется принцип приоритета мужчины  как человека, материально обеспечивающего семью. Это проявляется в специфике рынка занятости и в политиках найма.
3) Режим индивидуальной стратегии в материальном обеспечении и заботе (the individual earner-carer regime) принципиально отличается от двух ранее описанных режимов. В нем отдается предпочтение равным правам. Предполагается, что женщины и мужчины могут одновременно и зарабатывать деньги, и заботиться о себе. Это значит, что социальные права делегированы не семье, а отдельным личностям. Раздельное налогообложение женатых людей позволяют рассматривать мужа и жену как равноправных участников рынка труда. Мужчина не рассматривается как кормилец, а женщина как заботящаяся о семье. Речь идет скорее не об отцовстве и материнстве с предписанием им различных семейных обязанностей, а о родительстве как таковом, когда и мать, и отец должны иметь возможность и обеспечивать семью материально, и заботиться о ней в социальном плане.  Нивелирование значения брака как основы социальной защищенности  является основополагающим элементом данной системы.
Говоря о Беларуси, достаточно сложно определить, какая модель welfare state наиболее точно могла бы охарактеризовать существующий у нас гендерный режим. Возможно, классификация Diane Sainsbury в Беларуси вообще сложно применима, поскольку Diane Sainsbury строит свою теорию исключительно на опыте западноевропейских государств.
Как отмечает H. Silius, особенности реализации концепции welfare state в восточноевропейских государствах еще до конца не исследованы и не осмыслены, поскольку это совершенно особый опыт, обусловленный влиянием советского прошлого.
Тем не менее в наиболее общем виде применительно к нашей стране, можно  говорить о первом гендерном режиме, режиме «мужчины-кормильца». В Беларуси и мужчины, и женщины вовлечены в сферу производства. Однако это вовлечение отнюдь неравноценно. Женщины работают в менее оплачиваемых и менее социально престижных отраслях. Эти отрасли чаще всего связаны именно с обслуживающим трудом. Таким образом, забота о семье даже как вид трудовой занятости продолжает восприниматься в качестве обязанности женщины, которую она должна выполнять на практически бесплатной основе.
Приоритет в материальном обеспечении семьи все равно признается за мужчиной. Так что государству необходимо регулировать рынок труда таким образом, чтобы позволить мужчине реализовать подобный социальный заказ. Поэтому отрасли, в которых работают преимущественно мужчины, являются более статусными и хорошо оплачиваемыми, даже когда речь идет о труде, не требующем высокой квалификации и образования (например, работа водителя). Т.е. и женщины, и мужчины являются участниками рынка труда, однако это участие неравноправно. Поэтому замужество и материнство продолжают рассматриваться как наиболее удачная жизненная  стратегия для белорусских женщин.
Конечно, в Беларуси значительное внимание уделяется охране материнства, при этом предполагается, что материнство не отрицает для женщины возможности реализовывать свое право на труд. Однако, по мнению некоторых феминисток, чрезмерная опека материнства  является еще одним фактором, который препятствует женщинам наравне с мужчинами реализовать свое право на труд.
И. М. Чистякова и И. А.Чуткова, представительницы Министерства труда и социальной защиты (сегодня И. А.Чуткова является сотрудницей программы ООН в РБ), проведя гендерную экспертизу Трудового кодекса Беларуси, пришли к выводу, что многие нормы трудового законодательства являются дискриминационными для женщин и мешают им в реализации своих прав на труд. В первую очередь, это связано с теми нормами, которые регулируют охрану материнства. Вследствие этого, женщинам, как правило, сложнее найти хорошо оплачиваемую работу, доля женщин среди безработных превышает долю мужчин, женщинам сложнее выстраивать свою карьеру в сфере наемного труда из-за предвзятого отношения, потери квалификации за время декретного отпуска, ограничений, налагаемых трудовым законодательством, на использование труда беременной женщины и женщины, находящейся в декретном отпуске. [3]
Таким образом, социальная политика белорусского государства, является, по сути, дискриминационной для женщин и препятствует реализации женщинами закрепленных за ними прав, в частности, права на трудовую деятельность. В качестве стратегии по преодолению данного ограничения многие исследователи, называют женское предпринимательство. Самозанятость и малое предпринимательство являются теми сферами, которые не укладываются в концепцию welfare state, функционируют вне ее, что позволяет женщинам, избирающим данные стратегии занятости, избежать патерналистской защиты со стороны государства, а, следовательно, добиться на рынке труда реализации своих базовых прав [1].
Какова сегодня ситуация в Беларуси, связанная с профессиональным становлением женщин? Простое демографическое воспроизводство предполагает, что каждая здоровая женщина должна в среднем родить троих детей. Таким образом, долгосрочные интересы общества находятся в прямом противоречии с правом женщины самостоятельно определять свою судьбу. Возвращение женщины «в семью» позволило бы государству решить не только демографические проблемы, но и проблемы занятости в условиях кризиса и сокращения числа рабочих мест.
В обществе целенаправленно насаждаются «традиционные», а по сути глубоко патриархатные, ценности; регулярно возбуждаются общественные движения за запрещение абортов и даже средств контрацепции. Программы планирования семьи не находят достаточной поддержки на государственном уровне, их участники сплошь и рядом подвергаются обструкциям со стороны старших и наименее образованных слоев населения, при активной поддержке всех религиозных институтов.
Но не менее опасным представляется и то, что большинство женщин по-прежнему не имеют выбора. С одной стороны, возрождается тип хорошо зарабатывающих мужчин, запрещающих женам работать, и их жены, не имея возможности реализовать себя, нередко становятся клиентками служб психологической помощи. В то же время многие женщины, добровольно или вынужденно выполняющие всю работу по дому и уходу за детьми, должны работать не из потребности реализовать свои способности, а в силу жесткой экономической необходимости. И здесь уже не до профессионализма. Женщины, которым условия жизни и отношения в семье не позволяют сократить домашние нагрузки, часто рассматривают возможность оставить работу в качестве единственного выхода из ситуации двойной загруженности. В этом случае традиционные ценности, включающие «право» требовать от мужа, чтобы он единолично обеспечил семье достойный уровень жизни, становятся для них надежной психологической защитой [2].